Германо-российский культурный обмен: «Отчет для академии» в театре «Комедианты».
Автор: Рут Бендер
КИЛЬ. Обвислая спина, длинные руки, ноги слегка буквой «о» - все тяжело висит на этом теле в костюме, которое поначалу видно лишь с обратной стороны. Потом оно собирается с духом, разворачивается и идет, хромая, к трибуне. Благодаря невероятным усилиям, необходимым, чтобы оттолкнуть от себя то, что делает его в глазах других обезьяной (немецкий речевой оборот, означающий также «стать посмешищем, опозориться в глазах других» — прим. перев.).
Анке Пфлечингер не нужен грим, чтобы продемонстрировать «Отчет для академии» в театре «Комедианты» - обезьяну, которой удалось пробиться в человеческое общество. И ей не нужны какие-либо типичные звуки, нужны лишь немногие из характерных обезьяньих движений. Другое, чужое, проявляется в небольших жестах тонкой игры. В том, как она висит за пультом и периодически теряет прямую осанку. Или когда непроизвольно усаживается на корточки и усердно продолжает свою историю.
О выстрелах, которые ранили обезьяну в Гане, прежде чем она в ящике попала на корабль в направлении Гамбурга, Хагенбека. Об уроках на борту, начиная с рукопожатия и заканчивая бутылкой шнапса и удивлением громогласному «Халло». И решению, предпочесть варьете зоопарку - «тот означал бы снова клетку».
Говорить — о да, это она может: изысканно, тягуче, иногда опьянённая собственным искусством декламации и при этом постоянно многозначительно смачивая горло, — звезда любого научного конгресса. Но есть что-то мешающее в этой картине. Выступление кажется слегка смещенным, и тем самым таким же чудным для мира, как и объемный костюм, своей великоватостью и широким галстуком производящий впечатление скорее пижонского нежели элегантного. Артём Терёхин, режиссер из партнерского театра г. Советск, который своей минималистской, длящейся чуть меньше школьного урока постановкой монолога открывает германо-российский культурный обмен, очень открыто интерпретировал неоднозначный текст Кафки 2017 года.
Здесь видны не стадии превращения, а груз самоотречения и замешательство, возникающее при адаптации и освоении культуры. И пока актриса пытается подавить в себе обезьяну, та возникает на экране в атмосферной анимации на манер книги в картинках молодого московского мультипликатора Анны Гантимуровой в образе радостно-задумчивого привидения-фантома: дружелюбно моргая, блаженно почесываясь, наморщив брови. Это мог бы быть и ребенок внутри человека.
Так на сцене возникает меланхоличное двустороннее освещение вечного аутсайдера, который полностью не принят ни здесь, ни там, и очень тихая, очень человечная речь в защиту того, чтобы дать чужому право на существование. В конце видно, как обезьяна уходит, медленно, неустанно и по частям теряя свои одежды. Тоскливая картина, во многом остающаяся без ответа.
Премьерную публику, среди которой было немало известных людей города, насыщенное представление явно увлекло за собой, так что после бурных аплодисментов состоялась оживленная беседа с режиссером и кинематографистом. Например, о женщине в роли обезьяны, что для Терёхина было чем-то само собой разумеющимся, поскольку слово «обезьяна» в русском языке женского рода. Или о параллелях культурного освоения, которое также пришлось пройти и русскому режиссеру, и его немецкой исполнительнице. Увлекательное начало театрального сотрудничества, которое осенью в Советске продолжит Иван Дентлер в качестве режиссера.
Переводчик: Софья Коломиец